Позднеевропейские легенды

"В Дании некогда правил славный род Скильдингов. Один из королей этого славного рода, по имени Хродгар, особенно счастливый в войнах с соседями и накопивший от этих войн большие богатства, задумал ознаменовать свое царствование достойным памятником. Он решился выстроить для пиршеств своей дружины такую залу, которой не было и не могло быть во всем свете. Задумано — сделано. Собрав отовсюду искусных строителей, Хродгар не пожалел ни труда, ни издержек на дорогую и громадную пострайку, и здание это как по внешней своей красоте, так и по внутреннему убранству оказалось в самом деле бесподобным. И чуть только эта дивная, богато изукрашенная зала была закончена, Хродгар перешел в нее со своими витязями и вся окрестность огласилась шумными кликами его пиршества, звоном дорогих чар, ковшей и кубков и громкими песнями королевских певцов, которые услаждали пирующих, щедро награждаемые из королевской казны. Но — увы! — это шумное веселье длилось недолго. Недолго звучали в той дивной зале чары и кубки, недолго раздавались веселые песни и клики, недолго рекою лилось пенистое пиво и золотисто-прозрачный мед... Шум пиршеств короля

Хродгара каждый вечер доносился по ветру в мрачное жилище страшного и громадного чудовища Гренделя, которое невдалеке от дивной залы Хродгара укрывалось в обширных прибрежных болотах. Людское веселье тревожило Гренделя и возбуждало в нем непримиримую злобу... И вот однажды ночью это чудовище неслышно подкралось к зале. Там после долгого и веселого пиршества расположились на ночлег беспечные сподвижники Хродгара. Грендель набросился на них среди сна, выхватил разом из их среды тридцать витязей и быстро повлек их за собою в свое мрачное жилище, жадно терзая и пожирая их на пути.

Вопли ужаса сменили утром клики веселья, и никто не знал и не мог объяснить, откуда пришло такое страшное бедствие. Куда девались Хродгаровы витязи и кто похитил их из дивной залы пиршеств? После многих сокрушении и догадок беспечность взяла верх над опасениями и страхом. Хродгар и его витязи снова стали собираться для пиршеств в той же зале и стали оставаться в ней на ночь. И то же страшное бедствие постигло их снова: чудовище Грендель стало являться каждую ночь и каждую ночь уносить с собою по нескольку Хродгаровых витязей и приближенных. Скоро все уже догадались и даже убедились в том, что в залу по ночам вторгается чудовищный Грендель, что именно это страшное чудовище похищает и пожирает королевских витязей. Но никто из приближенных Хродгара не дерзал и думать о борьбе с грозным Гренделем. И напрасно сокрушался добрый король, напрасно молил он богов об избавлении его страны от неожиданного и тяжкого бедствия...

Пришлось покинуть дивную залу: пиры в ней прекратились, смолкло веселье, и только Грендель изредка посещал ее по ночам, отыскивая добычу и распространяя кругом себя ужас и тишину смерти...

Слух об этом страшном бедствии распространился далеко. Донесся он и в землю геатов, где жил в то время славный витязь Беовульф, знаменитейший из богатырей короля Хигела-ка. Он заявил своему королю о желании подать помощь престарелому королю Хродгару, вступив в борьбу с чудовищем Гренделем. Как ни старались старые и опытные люди отговорить его от этого намерения, он снарядил свой корабль к плаванию и отплыл к берегам Дании. С ним вместе поплыли на том корабле четырнадцать храбрейших витязей, избранных им из всей его дружины.

Ободряемый счастливыми предзнаменованиями, Беовульф благополучно переплыл за море, к берегам Дании. Едва успели они причалить и выйти на сушу, как к ним уже выехал навстречу береговой сторож, чтобы расспросить их о цели прибытия и оповестить затем короля Хродгара о приезде гостей.

Беовульф и его товарищи тем временем вооружились и по дороге, вымощенной пестрыми камнями, направились к зале пиршеств. Все любовались крепким сложением и мужественным видом этих иноземных воинов, у которых головы были прикрыты блестящими шлемами с изображением вепрей, крепко закаленными в огне, для защиты головы от ударов в бою. Любовались их светлыми крепкими бронями, надетыми поверх кольчуг, звонко бряцавших при каждом их шаге. Дивились тем широким мечам, которые были у них привешены сбоку, и тяжелым копьям, которые они легко, без малейшего усилия, несли в своих могучих руках, облаченных в железные рукавицы. Навстречу приезжим гостям вышел из залы Вульфгар — один из приближенных короля. Расспросив геатов, он вернулся в залу к Хродгару и сказал:

— Сюда прибыли по морю богатыри из далекой страны геатов. Я слышал, как они называли своего предводителя Бео-вульфом. Они просят о дозволении повидаться с тобою, король, и вступить с тобою в беседу. Не откажи им в этом, ибо они, судя по их внешнему виду и доспехам, достойны вести с тобою речь и заслуживают уважения благородных.

— Знаю я этого Веовульфа, — отвечал Хродгар.— Не раз слыхал о нем от гостей-корабельщиков, привозивших нам дары и товары из земли геатов. Они говорили мне, что в мощных руках Беовульфа заключается сила тридцати витязей. Чует мое сердце, что эти заезжие богатыри пришли сюда биться с Гренделем. Зови их скорее!

Вульфраг передал приветствие короля приезжим гостям и его желание видеть их у себя на пиру. Тогда они тотчас, отстегнув от пояса мечи, отложив щиты и составив копья в угол, в одних шлемах и бронях последовали за Вульфрагом, оставив двоих воинов стеречь оружие.

— Здравствуй, Хродгар! — сказал Беовульф, подойдя к королю.— Я родной племянник короля геатов Хигенака. От заезжих гостей-корабельщиков прослышал о тех бедствиях, какие вы терпите здесь от Гренделя. Мне рассказывали, будто зала твоя, лучшая в свете, стоит без всякой пользы для твоих богатырей. И вот я пришел сюда избавить тебя от чудовища по совету людей, которым известна моя сила и которым часто приходилось видеть, как я, возвращаясь из сражения весь в крови, разом вязал по пяти врагов. Но, решаясь на этот новый подвиг, прошу тебя об одном: чтобы только мне и моим товарищам дозволено было очистить твою залу от чудовища. В случае же, если паду в битве с Гренделем, перешли королю Хигенаку мою броню, лучшую из всех на свете, выкованную некогда вещим кузнецом Виландом.

Хродгар благодарил Беовульфа за его готовность помочь ему и рассказал подробно о том, как Грендель вторгался в его залу и сколько его витязей загубил. Затем король пригласил Беовульфа и его спутников к участию в общем пиршестве и предложил им подкрепиться медом.

По велению короля тотчас была очищена для геатов скамья за столом и слуги стали их потчевать пивом и медом, поднося напитки в кружках с прекрасной резьбой. И в то время, как они пили, в зале пиршества весело пел певец, услаждая слух витязей.

Видя, с какой честью король Хродгар принимает приезжих из-за моря геатов и их вождя, многие из датчан стали смотреть на них с завистью и недовольством. Один из них, Гунфред, любимец короля Хродгара, постоянно сидевший на пирах у его ног, дерзнул даже обратиться к Беовульфу с задорными и заносчивыми словами. Ему неприятно было видеть у себя на родине, и даже за столом короля, этого заезжего богатыря, который должен был вскоре затмить славою всех его земляков.

— Не тот ли ты Беовульф,— так начал задорный Гунфред,— который некогда плавал с Брекою взапуски по обширному морю? Помнится, слышал я, что тогда родные и близкие тщетно пытались вас обоих отклонить от выполнения вашего безрассудного намерения — измерить глубины и мели грозного, многошумящего моря! Никому не внимая, вы уже устремились в море с высокого берега и, разводя руками, рассекая ими поверхность моря, уже пробивались вперед сквозь бурный и пенистый прибой. Достоверные люди мне сказывали, что Бреки тогда одолел тебя в искусном уменьи плавать. И сколько бы ты ни рассказывал о своей опытности и неустрашимости в боях, я все же за тебя стану опасаться, если ты останешься здесь на ночь в ожидании прихода Гренделя.

— Я думаю, любезный друг Гунфред,— так отвечал ему Беовульф,— что выпитое тобою за нынешним пиршеством туманит тебе голову... Иначе ты, конечно, не говорил бы так о моем состязании с Бреки. Действительно, был с нами такой случай в ранней юности. Друг мой Бреки и я, мы оба, задумали однажды вплавь пуститься за море с обнаженными мечами в руках ради защиты от морских чудовищ. Задумано — сделано. Пять ночей плыли мы так вместе по морю, пока буря с туманом не разлучила нас, не разогнала в разные стороны. Тогда ободрились морские чудовища, стали они на меня нападать и старались лишить меня бодрости духа. Но крепкая кольчуга и броня защитили мое тело от их когтей и зубов, а я неустанно и смело работал поим мечом, беспощадно их поражая, нанося им направо и налево удары. И вот на рассвете увидел я, как волны морские носили множество их окровавленных тел. С той поры они, дерзновенные, уже не преграждали путь морякам по пенистым волнам. Как видишь, наше состязание с Бреки совсем не могло состояться, но мне при этом пришлось выдержать на море такую борьбу с морскими чудовищами, о которой я еще и не слыхивал. А ты между тем ни единым словом не упомянул о ней! Я же в ответ на твои задорные речи только одно и скажу тебе: не себя ли считаешь ты храбрейшим из храбрых? Если так, то скажи, отчего же допускаешь ты, чтобы в этой зале могло так злодействовать алчное чудовище? И зачем же ты дозволяешь, чтобы геат для борьбы с ним приехал из-за моря?

Такими и тому подобными словами Беовульф заставил

Гунфреда умолкнуть и изумил-йвоею мудростью самого короля Хродгара, который еще более проникся доверием к славному гостю. И снова смех и веселье наполнили залу пиршества, а затем королева, супруга Хродгара, по обычаю датчан обошла всех гостей с кубком меда в руках и с приветственным словом...

Долго бы еще продолжался шумный и веселый пир и, верно, затянулся бы далеко за полночь, если бы король Хродгар не вспомнил вовремя, что страшный бой ожидает храбрых в этой же зале, в тот час, когда скроется солнце и темная ночь опустится на землю и прикроет ее своим тенями. Вспомнив о предстоящей битве с Гренделем, король Хродгар поднялся в тревоге, а за ним и все стали прощаться с гостями.

На прощанье Хродгар, обратись к Беовульфу, сказал:

— Тебе, первому из богатырей, поручаю я охрану моей залы. Знай, что если ты точно избавишь нас от бедствия, ты можешь потребовать из моего именья то, что тебе придется по вкусу.

Оставшись наедине со своими товарищами, Беовульф приказал затворить двери залы и запереть их крепким засовом. Потом он снял с себя броню и кольчугу, отцепил и меч с бедра и сказал:

— Отлагаю оружие в сторону, ибо знаю, что в борьбе с Гренделем никакое оружие не поможет. Надеюсь только на силу свою, и пусть судьба решит битву, к которой я готов.

Сказав это, он спокойно заснул со всеми своими, и только один из геатов остался на стороже.

Между тем темная ночь опустилась на землю, все кругом залила она своим мраком, под покровом которого тишина и сон водворились повсюду. Только жалобные крики сов и филинов на высоких старых деревьях вокруг залы нарушали ночное безмолвие...

Так настал и полуночный час. И вот ровно в полночь вышел из своего болота чудовищный Грендель и тихо подкрался к дверям залы, из-за которых слышался громкий храп крепко заснувших геатов. Мигом отбил Грендель запор у дверей, и вот он уж в зале, и жадно обводит огнистыми сверкающими глазами всех спящих, заранее избирая себе жертву. Вот наконец жертва избрана. Грендель, подкравшись, хватает одного из них, разрывает пополам, раздробляет его кости, высасывает кровь из жил и тут же глотает свою добычу огромными кусками! Потом ненасытное чудовище тянется за другим, ближайшим воином, но вдруг чувствует, что чья-то мощная рука хватает его за лапищу и стискивает так, что все кости трещат в ней, все хрящи ноют. Ужас овладевает Гренделем: он рвется, он хочет бежать, но уж поздно. Бесстрашный Беовульф вскакивает с лавки и, не выпуская толстую лапу Гренделя, устремляется на него...

Тут началась неслыханная борьба, один на один, не на жизнь, а на смерть, борьба двух сил, громадных и страшных, как волны во время грозно бушующей бури. Затрещал толстый дубовый пол, задрожали стены залы, срубленные из вековых дубов, зашаталось и ходуном заходило все несокрушимо прочное здание. Попадали на пол тяжелые скамьи, которых никогда и никто не мог даже сдвинуть с места. Все датчане, издали заслышав гул и треск в зале, пришли в ужас. Они с трепетом ждали, что вот-вот обрушится вся зала и раздавит могучих борцов!

Но успех уже явно клонился на сторону Беовульфа, он одолевал Гренделя, и тот помышлял только о бегстве, о том, чтобы поскорее вырваться из рук могучего богатыря и ускользнуть в свое мрачное болото. Но помыслы эти были напрасны: лапа Гренделя по-прежнему оставалась в руках Беовульфа, словно в железных тисках. Наконец чудовище, собравшись с последними силами, рванулось что есть мочи — и вот жилы, тяжи и мускулы порвались в плече, лопнули кожа и мясо, кости выскочили из суставов, и вся лапа Гренделя до самого плеча осталась в руках Беовульфа, а чудовище, искалеченное и пораненное насмерть, повлеклось издыхать в свое болото.

Когда прослышали датчане, что битва окончилась победой Беовульфа, то одни устремились к зале, а другие пошли по кровавым следам Гренделя до самого болота и там, на воде, заметили кровавые струи. В зале толпа сбежавшихся любопытных с ужасом смотрела на следы грозного ночного боя, на поваленные скамьи и столы, на стены, обрызганные кровью чудовища, на могучую лапу Гренделя, оторванную у него Беовульфом. И все славные богатыри, и сам Гунфред должны были перед ним смолкнуть, когда он спокойно и просто стал рассказывать всем о ночной битве с чудовищем. Сам Хродгар, этот мудрый король датский, хорошо знакомый с древними сказаниями, сложил песню в честь Беовульфова подвига.

Затем король приказал очистить залу, поправив в ней все, что расшаталось и попадало во время битвы, и когда все было исправлено, Хродгар вновь велел приготовить богатое пиршество. За этим пиром Хродгар, обратившись к Беовульфу, сказал:

— Часто случалось мне награждать и гораздо более слабого бойца за меньшие подвиги. Тебя же, Беовульф, я стану отныне считать своим сыном. Знай, что тебе не будет и не может быть отказа ни в чем из всего принадлежащего мне, и прошу тебя принять от меня дары, достойные тебя и твоего подвига.

И он поднес Беовульфу броню, шлем и копье из чистого золота да сверх того драгоценный меч и восемь коней, а при них дорогое седло, на котором он сам в былое время сиживал, когда кругом его раздавался звон мечей.

Беовульф принял все эти дары с полным кубком в руках. А затем подошла к нему королева и подала ему другой кубок с приветствием и в то же время надела ему на обе руки обручи из крученого золота, кольца на пальцы, накинула на плечи богатый плащ, а на шею надела драгоценное золотое ожерелье, самое тяжелое из всех ожерелий на свете.

И после поднесения даров продолжался пир, полный шума, веселья, звона круговых чаш при громких песнях певцов, прославлявших подвиги древних героев. Король и королева с детьми поздно удалились из залы, а гости, изрядно отяжелевшие от меда, разостлали на скамьях постели и, сложив в головах свое оружие, расположились на ночь там же, где пировали. Только Беовульфу и его спутникам в виде особого почета отведен был особый покой на эту ночь. Вскоре все в зале преспокойно заснули, нимало не заботясь о том, что ожидает их в близком будущем.

Но вот в глухой полуночный час опять затрещали двери залы и распахнулись настежь. В них ввалилось другое чудовище, подобное Гренделю: то была мать Гренделя, явившаяся мстить за сына. Шум ее появления разбудил всех датчан. Они поднялись разом, но ужас их при виде ночного чудовища был так велик, что им и в голову не приходило взяться за оружие или прикрыть полунагое тело доспехами, которые были свалены кучей у изголовий. Все бросились врассыпную. А мать Гренделя, явно напуганная всеобщим пробуждением, тоже решила бежать обратно в свое болото, впопыхах захватив только одного из ближайших к ней датчан. И чудовище, и товарищ исчезли вмиг из глаз перепуганных витязей, которые громко завопили от ужаса. Побежали рассказать о случившемся королю, и тот немедленно послал за Беовульфом. Когда же Беовульф явился в залу, Хродгар сказал ему:

— Прежнее бедствие постигло нас, Беовульф! Эскер, мой лучший собеседник и советник, мой подручник в битвах, погиб от нового чудовища, вероятно, приходившего сюда мстить за Гренделя. По слухам нам известно, что какие-то два мрачных чудовища обитают в ближнем приморском болоте. Над тем болотом, угрюмо и неприветно склонясь, нависли густыми ветвями старые деревья, и каждую ночь там чудится страшное чудо: ярким светом озаряются мрачные воды болота. И никто никогда не решался в то болото ногой ступить.

Даже олень, изнуренный преследованием собак, скорее решается погибнуть, нежели укрыться в той трущобе. Лишь ветер, завывая, колышет там обросшие мхом деревья, о корни которых плещутся мрачные волны. Ты один можешь решиться проникнуть в мрачную бездну, один ты можешь избавить нас от бедствий! И если избавишь, то вновь обещаю тебя наградить из моей золотой казны.

Склоняясь на слезные мольбы престарелого короля, Беовульф обещал ему, что будет преследовать чудовище и проникнет даже в самое убежище его — в мрачный омут болота.

Когда же Беовульф решился привести свое намерение в исполнение, Хродгар вызвался проводить его со всеми своими приближенными. Вскоре все они направились к болоту по неизведанным дорогам и тропинкам. Всюду по тому пути виден был след бежавшего чудовища, и в том месте, где этот след терялся в болоте, вся вода под топким берегом была окрашена кровью... Здесь же, на берегу, нашли голову несчастного Эскера, которого горько оплакивал старый король Хродгар.

Спешившись с коней, Беовульф с немногими избранными воинами подошел к окраине болота, и все они ясно увидели в воде страшных змей и морских драконов, увидели и водяных никсов, которые сидели на подводных скалах. Заслышав шум по прибрежью, быстро заметались в воде морские чудовища и водяные змеи. Одно из этих чудовищ Беовульф подстрелил в воде, а когда оно всплылогна поверхность, его спутники добили это чудовище копьями.

Потом Беовульф обратился к Хродгару со следующей речью:

— Высокочтимый король! Готовый спуститься на дно болота ради избавления твоей страны от страшного чудовища, я иду навстречу верной смерти, а потому и прошу тебя: в случае, если я погибну от чудовища, не оставь твоей милостью моих добрых земляков-геатов, и перешли дяде моему, королю Хигелаку, все дары, полученные мною вчера.

Окончив эту речь, он взял из рук Гунфреда меч Хрунтинг, древнее, омоченное в яде и закаленное в крови оружие, опоясал на себе покрепче кольчугу и ринулся с берега в омут страшного болота. Король Хродгар не успел и вскрикнуть, как уже мрачные волны бездонного омута поглотили храброго витязя.

Целый день, с утра до вечера, опускался Беовульф на дно страшной бездны среди чудовищ, которые яростно бросались на него и хватали зубами то за плечи, то за руки, но их злобные нападения оказывались тщетными, всюду встречали они либо непроницаемо-твердую броню, либо частую сеть крепкой железной кольчуги. Когда же он наконец коснулся ногами дна этого страшного омута, на него тотчас же яростно набросилась мать Гренделя, самого страшного из всех водяных чудовищ. Охваченный могучими лапами чудовища, Беовульф не мог двинуть в воде ни рукой, ни ногой, не мог даже обнажить меча своего, а мать Гренделя, между тем, быстро увлекала его куда-то в сторону из мрачного омута. И вдруг он увидел, что они очутились в каком-то неведомом углу бездны. Беовульф убедился, что вода туда не проникала, что эта мрачная подводная пещера была освещена каким-то бледным светом. И тут только он ясно разглядел то чудовище, которое держало его в своих мощных когтях. Быстро оправившись, Беовульф встряхнул плечами, вырвался из лап чудовища и, выхватив меч Хрунтинг, яростно напал на своего грозного противника. Но увы! — крепкая благородная сталь не могла нанести чудовищу никакого вреда и только скользила по его чешуям... Тогда Беовульф, отбросив оружие, вступил в борьбу с матерью Гренделя, сбил ее с ног, но потом, поскользнувшись, сам упал, и чудовище навалилось на него всей своей тяжестью, пытаясь его раздавить или задушить. Но Беовульф был опытный борец: улучив минуту, он выбился из-под чудовища, вскочил на ноги, сорвал со стены громадный меч, выкованный некогда древними великанами, и, собрав все силы, с размаху ударил им чудовище по шее. Затрещали кости, все раздробил страшный меч. Бой окончился одним ударом. Обливаясь кровью, чудовище пало мертвым к ногам Беовульфа.

Тогда, торжествуя победу, славный богатырь тем же мечом отрубил громадную головищу от трупа Гренделя, лежавшего в углу, и, взяв ее в одну руку, хотел другою унести из подводной пещеры древнее орудие великанов. Но каково же было его изумление, когда он увидел, что громадный меч стал таять как лед в его руках и в несколько мгновений растаял до самой рукояти, так что только эту рукоять он и мог унести с собою на землю в память о страшной битве.

Между тем спутники Беовульфа, сопровождавшие его до болота, давно уже отчаялись увидеть его в живых. Они ждали его целый день, от раннего утра до наступления вечера, и уже собрались уходить домой, когда их внимание было привлечено странным необыкновенным явлением. Вода в мрачном омуте болота стала краснеть, окрашиваясь струями свежей крови. Все так и подумали, что это кровь Беовульфа, что он погиб в борьбе с чудовищем, и уже собирались горько оплакать славного богатыря — красу и честь земли геатов,— как вдруг Беовульф показался из воды и подплыл к берегу. Все радостно бросились к нему и помогли выйти на сушу и самому обсушиться, так как красноватая влага ручьями сбегала с его доспехов и одежды. Товарищи помогли ему освободиться от доспехов, усадили на коня, а четверо из них торжественно понесли за ним на носилках чудовищную головищу Гренделя, так как одному ее нести никому было не под силу.

Шумно и весело сели в тот вечер все гости за стол короля

Хродгара, пировали далеко за полночь и легли спать спокойно, твердо уверенные в том, что, благодаря подвигу Беовульфа, никто уже теперь не нарушит их покоя.

На другой день геаты стали собираться домой. Щедро одаривши и Беовульфа, и всех его спутников, Хродгар распростился с ними и весьма сердечно, весьма искренне пожелал им счастливого пути.

Счастливо переплыл Беовульф многошумное море и прибыл к берегам своей родины, где король Хигелак и все его родные встретили Беовульфа радушно и весело. Тут Беовульф рассказал им подробно о своем пребывании в земле датчан, о грозной битве с чудовищами, о тех опасностях, которым он подвергал свою жизнь, сражаясь для общего блага. И громко славили его подвиг певцы под звон заздравных кубков. В конце пиршества он щедро наделил короля Хигелака и все его семейство из сокровищ, поднесенных ему в дар Хродгаром. Хигелак тоже не остался у него в долгу: он одарил Беовульфа лучшим из своих родовых мечей да сверх того дал ему еще землю и замок в пожизненное владение...

Затем прошло много лет. Хигелак пал в битве, и сын его тоже пал под мечами врагов. Королем над геатами пришлось быть Беовульфу, и он мудро и счастливо правил ими около полувека, как вдруг прослышали о новом и тяжком народном бедствии... В его владениях появился крылатый змей, который всюду летал по ночам, людей умерщвлял и дома их зажигал. Этот змей был хранителем клада, зарытого в пещере неприступной скалы. Никому не ведомая тропинка вела внутрь той скалы, и по этой тропинке человек проник случайно в жилище змея. Не по доброй воле, не для того, чтобы разыскать богатый клад змея, зашел этот случайный гость в мрачную пещеру горного чудовища. Он зашел туда, убегая от преследований своего неумолимого жестокого владыки и господина.

И вдруг, зайдя в пещеру, заглянув под ее мрачно нависшие своды, он увидел пред собой груды блиставших сокровищ! Их скрыл здесь некогда последний потомок одного старинного рода, у которого смерть отняла всех близких, так что ему выпало на долю только одно: оплакивать своих близких и сетовать на свою горькую участь. Он снес все сокровища своего рода в ту неприступную пещеру, сложил там в кучи ярко блестевшее золото.

— Пусть земля примет в свои недра те сокровища, которыми уже не может владеть никто из моих близких! Все они погибли жертвою мечей и копий! Никого из них не осталось, кто мог бы владеть этими заветными мечами, пить из этих драгоценных кубков, носить эти блестящие доспехи! Смолкли в наших замках звонкие арфы, не слышно более пения певцов, не видно перелетающих по залам соколов и кречетов, и дворы их не оглашаются топотом быстрых коней. Беспощадная смерть рано похитила у меня всех близких и родных.

Так горько сетовал на свою судьбу одинокий, проводя дни и ночи в тоске и печали, пока и его не коснулась холодная рука смерти...

Клад, оставленный этим горемычным и одиноким скитальцем, был впоследствии разыскан змеем, который поселился в той пещере и триста лет лежал в ней спокойно на своем золоте, пока не потревожил его своим посещением бедный изгнанник, который из всего клада взял только кубок, и тот принес к ногам своего неумолимого господина, чтобы вымолить у него себе пощаду.

И вот, заметив похищение, змей поднялся со своего логовища и устремился вслед похитителю. Но нигде не нашел его. И с той поры, мстя за обиду, нанесенную ему человеком, он стал летать по ночам по всей земле Беовульфа, пыша огнем, все пожирая на пути, не щадя ничего живого.

Прослышал о том Беовульф, узнал также, чем вызваны были эти страшные опустошения. Как добрый король, отец своего народа, он тотчас же решился избавить свою страну от неожиданного бедствия. При этом он, как опытный воин, приготовился к битве надлежащим образом. Он знал, что ему предстоит вступить в борьбу со змеем, который пышет огнем, и потому приказал выковать для себя большой железный щит. Вооружившись с головы до ног и взяв этот щит на руку, он в сопровождении двенадцати опытных витязей направился к пещере, где залегал змей на своих сокровищах.

Предводителем Беовульфу и его спутникам служил тот, кто был невольным виновником всех бедствий.

Только ему одному и была известна тропинка, по которой легко можно было проникнуть в жилище змея. Но этого проводника нелегко было заставить, чтобы он указал всем роковой путь. Он не хотел идти добровольно, упирался, испускал жалобные вопли. Витязи должны были связать малодушному руки за спину и насильно гнать его перед собой.

Беовульф, состарившийся в бурных битвах, готовый и еще раз, на закате дней своих, совершить новый подвиг, вступить в последний бой, на этот раз был грустно настроен. Напрасно старался он ободрить себя, перебирая в памяти все те опасности, каким подвергался в жизни. Несмотря ни на что, прежняя бодрость духа не возвращалась. Он предчувствовал, что уже близок назначенный судьбою час, в который душе его предстояло расстаться с телом...

Но вот уже и достигли они цели своего путешествия. Преодолев себя, Беовульф сходит по тропинке к убежищу страшного змея вместе со своими спутниками — и видит перед собою каменный свод глубокой пещеры, из-под которого, пылая огнем, бежит бурный могучий поток. Никому нельзя было даже и помыслить приблизиться к тому месту, и Беовульф, видя перед собой такое неожиданное и неодолимое препятствие, стал громко и гневно вызывать змея на бой и выкликать его из пещеры. Заслышав человеческий голос, змей из пещеры вышел, увидел перед ее входом готового к бою Беовульфа, который ожидал его, прикрывшись щитом. Увидел и приостановился. Долго и очень внимательно высматривали друг друга противники, видимо опасаясь друг друга, и сразу устремились в битву. Змей так грозно выбрасывал из своей пасти пламя, обдавал всех таким страшным жаром, что ужас напал на всех спутников Беовульфа, они, отчаявшись, без оглядки бросились бежать к сосновому лесу, предоставив своего короля и владыку на волю судьбы и помышляя только о своем спасении. Один Виглаф, неизменно преданный Беовульфу, остался при нем и напрасно пытался мольбами и упреками остановить беглецов. Видя, что все его усилия напрасны, он решился умереть со своим господином и стал мужественно помогать Беовульфу в борьбе со змеем, то осыпая змея ударами своего меча, то прикрывая короля щитом.

Но могучая рука Беовульфа даже и в старости была слишком тяжела еще для меча, даже самого твердого, самого лучшего. В разгар битвы знаменитый меч, который уже много лет служил ему в битвах, разлетелся вдребезги от удара о голову чудовища, и пока он успел отбросить в сторону обломки и выхватить другой запасной меч, змей сумел нанести Беовульфу смертельную рану. Чувствуя это, могучий боец собрался с последними силами, вновь устремился на змея и поразил его.

Когда змей пал, наконец, под ударами Беовульфа и Виглафа и, свернувшись в кольцо, издох, сам Беовульф стал изнемогать от раны и почувствовал, что его уже не держат ноги... Он опустился наземь, оперся спиною о скалу и обратился с речью к своему верному Виглафу, который снимал с него доспехи и подавал ему свежую воду:

— Пятьдесят лет правил я своею страною! — так сказал он.— Полвека охранял ее с мечом от врагов, не коварствуя, не произнося клятвы, которую бы не исполнил. И вот теперь, в последние минуты жизни, могу себя успокоить тем, что никто не упрекнет меня в убийстве родных или друзей. Но чтобы я мог умереть спокойно и твердо, ты, верный Виглаф, ступай в пещеру и вынеси мне напоказ все те сокровища, которые я в этой последней битве отнял у грозного змея.

Виглаф поспешил исполнить последнюю волю умирающего короля. Войдя в пещеру и быстро оглядев жилище змея, он захватил оттуда лучшие из множества собранных там сокровищ, вынес и положил к ногам Беовульфа, который уже впадал в забытье. Желая пробудить его к сознанию, Виглаф стал обливать его холодною водою и еще успел привести в чувство. Умирающий бросил взгляд на сокровища и сказал:

— Я умираю, вели же схоронить меня на берегу — и пусть высоко над прибоем будет виден мой могильный холм, чтобы все моряки и заморские гости-корабельщики, завидев его издали, знали, что это Беовульфова могила... А ты, последний в моем роде, неизменно верный мне, возьми все мои доспехи и носи их со славою!

С этими словами он заснул навеки. Видя это, Виглаф тотчас поспешил воротить беглецов из леса, усовещивал их, упрекал в низком поступке, потом при их помощи вынес все сокровища из пещеры змея, а для Беовульфа соорудил великолепно украшенный громадный костер на берегу многошумящего моря... Совершив с соблюдением всех древних обычаев обряд сожжения над Беовульфовым телом, Виглаф по завещанию героя насыпал высокий холм над его славным прахом. И моряки, издали направляя свои корабли на этот холм, действительно говорили друг другу:

— Вон, высоко над прибоем виднеется могила Беовульфа.

Честь и слава ему!"